Д Димитрюк - За горизонт. [СИ]

— Муха, вперед, — псина резво начинает спуск в овраг. Пару секунд спустя к ней присоединяется Хэйо.

Вот, это дело. С таким прикрытием можно по оврагам лазить.

Цепляясь за высохшие пучки травы, успеваю спуститься до половины склона.

Так…, убежавшие вперед собаки подают голос. Что–то нашли, похоже.

А немного до моря не дополз. Я сажусь на корточки возле лежащего головой к морю тела. Именно тела, трупный запах не оставляет сомнений, что передо мной именно труп.

При жизни это был рослый худощавый парень, с солидной примесью негритянской крови. Судя по многочисленным шрамам, в том числе пулевому на предплечье, в прошлом убиенный пацифистом не был, а был явно беспокойной личностью.

Вот и добегался, Руди прострелил ему ягодицу и, очень похоже, при спуске убиенный вывихнул или сломал лодыжку. Ни отползти, ни рану толком перетянуть не смог. Изрядное количество засохшей крови говорит само за себя.

Пора переходить к шмону, а то солнышко припекать начинает и придется что–то с телом придумывать. Скорее всего, вытаскивать наверх, а там уже по обстоятельствам.

Шмон дал даже меньше, чем ожидалось. Сотню экю мелочью, Ай–Ди, пакетик ганжи и презерватив в потрепанной упаковке.

— У нас — русских принято последний патрон беречь, а у вашего брата последний гандон.

Из оружия нашлись: нафиг ненужный клон АК не пойми чьего производства, пара смотанных изолентой магазинов и ущербный нож.

Хм, а убиенному по накурке грезились всякие Вуду и Ктулху. Иначе, зачем ему связка пестрых амулетов и выжженные на дереве автоматного цевья знаки ритуального характера.

Автомат с виду почти новый, вот нафига было его художественной резьбой по дереву портить. Стрелять «калаш» хуже не будет, а вот продать его придется за меньшую цену.

На этом все, заляпанные кровью тряпки и рваные кроссовки в зачет ништяков не идут.

Серьга вот еще, похоже, золотая в ухе болтается. Отрезать мочку, что ли? Ладно, так снимем, не переломимся. А то вдруг тело предъявить попросят, а у него пол–уха отрезано. Рассказывай потом, что убиенный был идейный последователь Ван Гога по части расширяющих сознание препаратов.

И ведь не совру практически.

Что же ты в бега–то бросился? Что у тебя есть такого ценного, ради чего жизнью рисковать стоило?

Единственное, что приходит на ум, это — ты сам.

Придется труп наверх волочь и предъявлять, кому положено.

Рассовав ништяки по карманам, закидываю автомат за спину и, накинув на ноги трупа петлю из снятого с него же ремня, помаленьку тащу тело наверх.

На половине дистанции ко мне присоединяется Руди. Вдвоем, да еще прихватив собак за ошейники (пусть тоже работают), скоро затаскиваем тело на площадку перед домом.

— Руд, что в подобных случаях положено делать?

— Вызовем базу патруля в городе. И слушаем, что они скажут.

— Вызывай, — я пока помоюсь, а то как–то неуютно после возни с трупом.

Окрестности Порто–Франко.

01 число, 9 месяц, 16 год. День.

Развалившись в тенечке на вынутом из фургона автомобильном кресле, Русский лениво добивал прихваченное с Базы пиво.

Бам! Мячик приложился о ворота с поблешей надписью «Maersk». Ворота философски скрипнули.

— А–а–а–а!!!

Бам! Хэйё отгреб гипсом по хребтине.

Ррррррр! Хрясь! Пришла Мухина очередь получать по загривку загипсованной рукой.

— Ты, Муха давай, перестраивайся. Плюрализм и гласность остались за порталом. Здесь царят дикие нравы, и нога прокурора тут не ступала, — русский оторвался от созерцания горизонта и уставился на кучу–малу у себя под носом.

По двору с визгом и лаем носились трое детей и пара собак. Муху не пришлось упрашивать, поучаствовать в пинании мячика. Гордый арийский кобель продержался пять минут. После чего решил, что без него игра идет как–то вяло — без огонька, и активно подключился к суматохе во дворе.

— Руди! Иди сюда! К нам едут гости! — русский сделал солидный глоток пива, поморщился и со словами «нагрелось падла» вернулся к созерцанию горизонта через «ПСО первый».

— Что там? — примчавшийся из конюшни арийский хлопец, машинально добил остатки пива из термоса.

— Гости, — русский протянул немцу СВД и со вселенской тоской во взгляде перевернул пустой термос.

— Мдэ.. Все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться (на русском).

— Что? Эта машина из штаба городского патруля, — немец вернул русскому винтовку.

— Пива свежего они нам хрен привезут (на русском).

— Что? — переспросил не понимающий русского подросток.

— Тревогу по гарнизону будем объявлять? Нет? Ну, нет, так нет. Иди, встречай дорогих гостей.

Любитель холодного пива смешно шмыгнул носом. Утренний бриз сошел на нет, и от забора потянуло трупной вонью. Надо было тело оттащить подальше от забора, фиг бы с отбрасываемой забором тенью, повалялось бы часок на солнышке.

Скрипнули тормоза, хлопнула дверь.

— Та–а–ак, а не прокурор ли по наши души явился? Если не прокурор то, как минимум следователь, — пробубнил русский. — Пора и мне пойти, поручкаться с приехавшими.

Из припаркованного у ворот открытого двухдверного «Лэнд Ровера» вылезла странная пара.

Водитель — тощий нескладный парень, одетый в не поразмеру большую форму, бодро бросился проверять обстановку вокруг дома. И преклонных лет тетка с пистолетом на боку и фотоаппаратом на шее.

Тетка с ходу занялась ездой по ушам Руди. Парень, мигом растеряв арийскую спесь, понурил голову и терпеливо внимал. Не–не, нефиг прессовать моего боевого товарища, у меня на него большие планы.

При моем приближении незнакомка продемонстрировала знание русского.

— Добрый день. Простите, не знаю, как вас зовут.

Отличный русский, вообще без акцента. Очередной привет от Штази?

— А что, Руди — плохой мальчик, не сказал? А раз не сказал, видимо, у него были новости поважнее представления моей скромной персоны. С кем имею честь?

— Для вас, фрау Ширмер. Ваш вопрос, как раз в моей компетенции.

Знойная была в молодости тетка. Хотя и сейчас проскакивают бесенятки в глазах, есть еще порох в пороховницах.

— Отлично. Фрау Ширмер, Руди уже поведал вам детали?

— Я бы хотела услышать вашу версию событий.

В этот момент, тощее недоразумение в орденской форме решило заглянуть во двор.

Клац!

Зубы Хейо щелкнули возле любопытного носа.

РРРРРРР!

Продолжила, запрыгнувшая на ограду, Муха. Вот ведь спелись, как будто всю жизнь вместе. А ведь сутки назад были готовы порвать друг друга.